О, тяжко мне, тяжко. Лежу ночами в пустой постели, ворочаюсь с боку на бок, думаю о...
Казалось бы, думать необходимо вне всякого сомнения о русской идее (или об украинской, например). Или там о судьбе рабочего класса, о всех угнетаемых и презираемых. Думать о своей роли в развитии человечества, о сделанном и несделанном и выполнении долга своего перед единоверцами и единорасцами.
На худой конец, можно думать о Русском Романе, как это делают лица, широко известные в узких кругах. В самом крайнем случае можно думать о том, как же хочется и как обидно что не можется купить себе телефончик от Ulyss Nardin - и о том, какое все-таки говно ваше Vertu.
Но думается, разумеется, не об этом.
Вопреки всем интересам нации, народа, отечества, мировой идеи и Всеобщего Рынка думается лишь о любимом человеке и времени, проведенном с ним. О, каким прекрасным может быть простая посиделка на берегу основной трубы городской канализации - запах гниющего Днепра превосходно оттеняет вкус наших поцелуев и теплое летнее солнце, уходя, оставляет нагретый вечер и сопливый моросящий дождь как напоминание о грядущей осени.
С такими воспоминаниями не подумаешь и о шмотках, ни о народе, ни о большой литературе.
Что может быть лушче, чем сидеть вместе с родным и близким человеком, и, допустим, вместе молчать. Разумеется, кто-то возразит, что сидеть и молчать с любимым человеком куда приятнее. если вы оба выполнили свой долг перед Отечеством и Белой Расой, оба вы признаны как выдающиея творцы большой литературы и носители национальной идеи, а в карманах ваших лежат пачки американских баксов и швейцарские телефоны из розового золота. быть может, быть может.
Но думается совершенно не об этом.
Даже хочется выложить какую-то безобразную картинку в стиле 90% дневничков. Ну, например, такую:
Или даже вообще с какими-нибудь шипами там и лезвиями. Грустную, как жизнь деслордов из экзальтед.